На этом слове, она остановилась, так как снаружи послышались крики, которые неожиданно сменились неистовым шумом…лязгом стали.Тогда, не боясь, вышла Гвенделин из своей комнаты и увидела неожиданное множество орков и индрафангов, держаших мост, и бой шел внутри у входа в пещеры, но место то было все в крови, и лежала там великая гора убитых, поскольку атака была тайной и неожиданной. И стало тогда Гвенделин ясно, что предчувчтвия ее оправдались, и что предательство-таки зародилось в ее земле, но воодушевила она тех немногих воинов, что остались при ней и не пошли на охоту, и храбро защищали они королевский дворец, пока враги не задавили их числом, и кровь и огонь не заполнили все залы и коридоры великой эльфийской твердыни. И тогда орки и гномы опустошили все комнаты в поисках богатой добычи, и, надо же, кто-то, громко смеясь, сел на королевский трон, и увидела Гвенделин, что был то Уфедин, который, усмехаясь, приказал ей занять свое древнее место подле короля. Тогда взглянула на него Гвенделин, так что блеск его потускнел, и сказала так: - Почему, О узурпатор, осквернил ты трон моего короля? Не думала я увидеть сидящим на нем кого-либо из эльфов, вора, запятнанного убийством, сражающегося на одной стороне с непримиримыми врагами его народа. Или ты думаешь, что это славное дело – атаковать плохо вооруженный дом, когда нет его хозяина? Но Уфедин ничего на это не ответил, избегая ярких глаз Гвенделин, и потому сказал он: - Уходи с этими отвратительными орками, пока Тинвелинт не придет отплатить за тебя. Так ответил наконец Уфедин и рассмеялся, но сразу посерьезнел, и смотрел он не на королеву, а прислушиваясь к звукам снаружи сказал: - А вот и он. И в зал вошел Наугладур вместе с войском гномов, и нес он голову Тинвелинта в короне и золотом шлеме, но ожерелье во всем своем великолепии было защелкнуто на шее Наугладура. Тогда сердцем своим увидела Гвенделин все, что произошло, и как проклятье золота пало на Артанор, и никогда с того темного часа не танцевала она и не пела. Но Наугладур приказал собрать все золото, серебро и драгоценные камни и отнести их в Ногрод. А все остальное, в том числе и оставшихся эльфов, могут забрать или, если пожелают, убить орки. А Гвенделин, Королева Артанора, пойдет со мной. Тогда сказала Гвенделин: - Вор и убийца, отродье Мэлько, ты такой глупец, что не видишь, что висит на твоей собственной голове. Из-за боли ее сердца, взгляд ее стал очень ясным и поняла она своей нечеловеческой мудростью проклятье Мима и еще многое из того, что должно случиться. Но Наугладур в триумфе своем рассмеялся, так что борода его затряслась, и приказал он схватить ее, но этого никто не мог сделать, поскольку, как только они направились к ней, сразу стали идти неуверенно, словно наощупь, как-будто неожиданно навалилась тьма, а некоторые споткнулись и упали друг на друга. И так ушла Гвенделин из тех мест, где жила она долго, и плач ее наполнил лес. И великая тьма пала на нее, и мудрость ее и знания покинули ее. И долго скиталась она, не зная, куда пойти, из-за любви ее к Тинвелинту, ради которого отказалась она возвратиться в Валинор, к красоте Богов, жившая всегда в диких лесах Севера. Но сейчас не казалась ей ни красивой, ни счастливой жизнь в Валиноре или во Внешних Землях. Много скитающихся эльфов встретила она на своем пути, которые смотрели на нее с жалостью, но не обращала на них внимания. Истории рассказывали они ей, но она ни на что не обращала внимания, с тех пор как погиб Тинвелинт. Тем не менее, узнайте же, что в тот час, когда Уфедин и его войско захватило и разорило дворец, и другие отряды орков и индрафангов обрушились со смертью и огнем на все королевство Тинвелинта, сам король и другие охотники отдыхали среди веселья и смеха, но Хуан затаился в отдалении. Неожиданно лес наполнился шумом, и Хуан громко залаял, но охотники уже были окружены вооруженными врагами. Долго отчаянно сражались они среди деревьев, и науглат – именно они и были их противниками – убивали много эльфийских воинов за одного своего. И пали, стоя спина к спине, Тинвелинт и Маблунг, и Наугладур отсек голову Тинвелинта, когда тот был уже мертв, поскольку, когда он был еще жив, не отважился король гномов подойти близко к его мечу или топору Маблунга11. Ничего не говорится более о Хуане, кроме разве того, что пока еще пели мечи, мчался он через многие земли, и путь его лежал в землю и-Гуилвартхон, землю живых мертвых, где правили Берен и Тинувиэль, дочь Тинвелинта. И не жили те двое ни в каком определенном месте, и не было строгих границ у их земли, и тем не менее, никому, кроме только Хуана, которому все пути были известны, не удавалось найти Берена и получить так быстро его помощь12. И в самом деле, сказывает повесть, что пока орды орков жгли землю Тинвелинта, а науглат и индрафанги направлялись домой, тяжело нагруженные награбленным золотом и драгоценными вещами, пришел Хуан в дом Берена, и были сумерки. Подумать только, Берен сидел на древесном корне, а Тинувиэль танцевала на лесной поляне в сумерках, и смотрел он на нее, когда неожиданно предстал перед ними Хуан, и у Берена вырвался крик радости и удивления, потому как много времени прошло с тех пор, как они с Хуаном охотились вместе. Но Тинувиэль, взглянув на Хуана, увидела, что он ранен, а в его глазах можно было прочесть повесть. И неожиданно она спросила: - Какое зло пало на Артанор? И Хуан ответил: - Огонь, смерть и ужас орков, и Тинвелинт убит. И долго плакали Берен и Тинувиэль, и полная история Хуана не высушила их глаз. И когда была она рассказана, Берен вскочил на ноги белый от гнева, схватив рог, висевший у него на поясе, затрубил в него, и чистый звук разнесся по всем окружающим холмам, и эльфы, одетые в зеленое и коричневое, стали появляться перед ним из каждой просеки, перелеска или ручья. Даже Берен не знал истории этого бессчисленного народа, который последовал за ним в леса Хисиломэ, и когда луна взошла высоко над холмами, войско, расположившееся на поляне, где жил он, было очень велико, но вооружены они были довольно легко – большинство имели лишь луки и ножи. - Однако, - сказал Берен, - скорость – это то, в чем мы сейчас больше всего нуждаемся. И некоторые эльфы, следуя его распоряжению, неслись перед ним, как олени, собирая вести о марше гномов и индрафангов. Но на рассвете он проследовал в голову отряда зеленых эльфов, а Тинувиэль осталась позади, оплакивая Тинвелинта, и Гвенделин она также считала мертвой. Здесь надо отметить, что нагруженное войско гномов ушло из мест, которые они опустошили, и Наугладур был во главе их, и рядом с ним шли Уфедин и Бодруит. Во время пути Уфедин пытался выбросить из головы страшные глаза Гвенделин и не мог, и все счастье улетучилось из его сердца, которое съеживалось при одном только воспоминании об этом взгляде, но это не единственная терзавшая его тревога, потому что как только он поднимал глаза, они сразу наталкивались на Ожерелье гномов, сиявшее на шее Наугладура, и все мысли, кроме неодолимого желания обладать этой красотой, исчезали. Так уходили те трое, и с ними все их войско, но такими невыносимыми стали муки, терзавшие душу Уфедина, что в конце концов не мог он их больше терпеть, поэтому, когда был объявлен привал, подполз он скрытно к месту, где Наугладур спал, и убил бы он этого гнома, если бы кто-то не схватил его неожиданно сзади за горло, и был это Бодруит, который был полон того же желания сделать эту чудесную вещь своей, но, схватив Уфедина, вынужден был убить его, потому как был он в родстве с Наугладуром. Тогда Уфедин ударил неожиданно назад, ударил в темноте, наудачу длинным тонким ножом, которым собирался убить Наугладура, и нож пронзил Бодруита, короля Белегоста, и, умирая, упал тот на Наугладура, и горло Наугладура, и ожерелье пропитались новой кровью. При этом Наугладур проснулся с диким криком, но Уфедин уже убегал оттуда, задыхаясь, поскольку длинные пальцы индрафанга чуть не задушили его. Теперь, в свете принесенных факелов, Наугладур решил, что Бодруит хотел ограбить его и немало удивился, как того так вовремя убили, и назначил он богатую награду тому, кто убил Бодруита, если тот выйдет и расскажет все, что видел. И получилось так, что все долго не могли понять, куда подевался Уфедин, и гнев возрос среди гномов Ногрода и индрафангов, и многие были убиты, пока индрафанги, которых было меньше, не были рассеяны и не сделали лучшее, что могли – ушли в Белегост, неся при себе скудную добычу. И с этого времени началась долгая вражда между этими двумя народами, которая распространилась на многие земли и стала причиной многих событий, о которых эльфы почти ничего не знают, да и люди редко что слышали. Очевидно, проклятье Мима очень рано возвратилось туда, откуда произошло, распространившись среди его сородичей, и нигде более не проявлялось, и никогда не падало оно с тех пор на эльдар. Но когда побег Уфедина был-таки замечен, Наугладур в гневе приказал убить всех оставшихся номов. И после сказал он: - Теперь свободны мы от индрафангов и от номов, и ото всех предателей, и не боюсь я более ничего. Но Уфедин блуждал в лесах в великом страхе и ужасе, и казалось ему, стал он предателем собственного народа, для эльфов – виновным в пролитии крови, преследуемый горящими глазами королевы Гвенделин, и ничего не осталось у него, кроме изгнания и страдания, и не имел он в золоте Глаурунга ни малейшей своей части, потому как все его сердце было охвачено страстью, но немногие жалели его. Но сказывает повесть, что столкнулся он с разведчиками Берена, и те, узнав от него все о войске гномов, и о положении в нем Наугладура, и о том, как он предполагает идти, они быстро, словно ветер в кронах деревьев, понеслись обратно, к своему лорду. Но Уфедин не открыл им, кто он есть на самом деле, выдав себя за эльфа из Артанора, бежавшего из рабства захватившего его войска. Поэтому ему поверили, и он был отослан к Берену, потому что их командир мог…………его слова, и, тем не менее, Берен удивился его малодушному…… 13 и опустил взгляд, и показалось Берену, что тот дал слово, и устроил он Наугладуру засаду. Не шел он более по горячим следам гномов, но зная, что они попытаются перейти реку Арос, в определенный момент свернул в сторону, идя быстро вместе с легконогими эльфами, он мог достичь Сарнатрода, Каменного Брода, раньше них. Арос здесь – быстрый поток, совсем не похожий на тот, который течет через врата пещер Родотлима и темные логова Глаурунга14, и никак нельзя его здесь пересечь такому огромному тяжело нагруженному войску, кроме как у этого брода, да и то нелегко это сделать. Знай Наугладур о Берене, никогда бы не выбрал он этот путь, но ослепленный чарами и сияющим золотом не боялся он ничего как в своем войске так и вне его, и очень он торопился достичь темных пещер Ногрода, поскольку гномам не нравилось жить так долго при ярком свете. И пришло все это войско к берегам Ароса, и построение их было таково: впереди шли ненагруженные, хорошо вооруженные гномы, в центре – огромный отряд тех, кто нес золото Г и множество других вещей, добытых в чертогах Тинвелинта, а позади них, на лучшей лошади Тинвелинта ехал Наугладур, и фигура его выглядела весьма странно, поскольку ноги у гномов короткие и изогнутые; но два гнома вели ту лошадь, потому что шла она неохотно и была нагружена добычей. А позади всего войска шло много вооруженных, но легкогруженых гномов. И в таком порядке собрались они в день своего рока пересечь Арос. Утро было, когда вышли они на берег Ароса, и солнце было уже в зените, когда они, вытянувшись цепочкой, пересекали по мелководью быстрый поток. Здесь он расширялся и разделялся на несколько узких каналов, дно которых было усыпано галькой, среди которой попадались камни и покрупнее. Наугладур слез со своей нагруженной лошади и приготовился пересечь поток, так как авангард уже поднимался на противоположный берег с отвесным, поросшим мелколесьем склоном, и ступили на него уже некоторые из несущих золото, другие же были посреди потока, но арьергард пока отдыхал. И вдруг, все то место наполнилось звуком эльфийских рогов, и один…… 15 чистым звуком над рекой, и был это рог Берена, лесного охотника. Затем воздух наполнился эльфийскими стрелами, бившими без промаха, хоть и сносил их ветер, и вот, из-за каждого дерева и камня стали выскакивать одетые в коричневое и зеленое эльфы, неперывно стреляя из своих колчанов. И поднялись тогда в войске Наугладура шум и паника, и те, кто находился посреди реки, побросали свои мешки и побежали обратно, но многие пали, пронзенные безжалостными стрелами, в воды Ароса и окрасили его чистые воды своей темной кровью. А гномы на противоположном берегу быстро оправились от удара и сами атаковали, но эльфы рассыпались перед ними, пока другие продолжали осыпать их стрелами, и всего несколько эльфов пало, а гномы непрерывно теряли своих воинов. И была то – великая битва у Каменного Брода…… к Наугладуру, потому как, хотя даже он и его капитаны решительно повели свои отряды в атаку, никогда не смогли бы они захватить врага; и смерть дождем прошлась по их рядам, и были они сломаны, и бежали. И звук чистого смеха поднялся среди эльфов, и они продолжали стрелять, потому что маленькие бегущие фигурки гномов, их белые бороды, развевающиеся по ветру, наполняли эльфов безудержным весельем. Но Наугладур вместе с несколькими гномами остался стоять, и вспомнил он тогда слова Гвенделин, потому как вышел к нему Берен, который отбросил в сторону лук и выхватил из ножен сверкающий меч; и был Берен очень высок даже среди эльдар, хотя и уступал он Наугладуру в плечах. И сказал тогда Берен: - Защищай как можешь свою жизнь, крючконогий убийца, или я возьму ее. И Наугладур предлагал даже отдать Берену Науглафринг, чудесное ожерелье, за то, что сможет он уйти невредимым. Но Берен сказал: - Его я смогу взять, когда ты будешь убит. И один вступил Берен в схватку с Наугладуром и теми, кто остался с ним, и многих убил он, пока остальные не убежали под насмешливые крики эльфов. И так Берен остался один на один с Наугладуром, убийцей Тинвелинта. И отчаянно защищался Наугладур, и жестокий был это бой, и многие из эльфов, в страхе за своего предводителя, натягивали тетивы, но Берен приказал всем не стрелять, пока он будет биться. Очень мало говорится о ранениях и ударах того боя, только, что Берен получил много ранений, а многие из его сильнейших ударов не причиняли Наугладуру почти никакого вреда из-за того, что на том была сделанная гномами и обладавшая магическими свойствами кольчуга. И, говорят, три часа бились они, и начали уставать руки Берена, но не Науглудура, привыкшего махать в кузне могучим молотом, и иным был бы исход боя, если бы не проклятье Мима. Видя, что Берен стал ослабевать, Наугладур усилил свой натиск, и тяжкое проклятье вселило надменность в его сердце, и подумал он: "Я убью этого эльфа, и его народ бежит в страхе предо мной", и, сжав сильнее меч, он занес его в могучем ударе и крикнул: - Встреть свою смерть, дитя леса. И в тот самый момент его нога нашла качающийся камень, и он споткнулся, но Берен увернулся от удара и, схватив Наугладура за бороду, нашел на нем золотое ожерелье и, потянув за него, свалил Наугладура с ног, и меч Наугладура выпал из его руки, но Берен подхватил его и им же и убил гнома, сказав при этом: - Я не буду пятнать свой сверкающий меч твоей темной кровью, когда нет в том нужды. И тело Наугладура было брошено в Арос. И тогда посмотрел наконец Берен на ожерелье – и увидел он сильмариль, который сам добыл в Ангбанде и стяжал тем вечную славу. И сказал он: - Никогда не видели мои глаза Светильник Фаэри горящим и вполовину столь прекрасно как сейчас, среди золота, камней и магии гномов. И велел он вымыть то ожерелье, и не выбросил он его, не зная ничего о его силе, но унес его с собой в леса Хитлума. А Арос несет свои воды над затонувшими сокровищами Глаурунга и до сих пор, так как некоторое время спустя гномы Ногрода приходили туда и искали их и тело Наугладура, но вода в Аросе неожиданно поднялась, и гномы те канули в вечность. И так велик сейчас ужас того Каменного Брода, что никто с тех пор не ищет сокровищ, которые он охраняет, и никто не осмеливается пересекать Арос в том зачарованном месте. А в долинах Хитлума царило веселье, когда возвратились эльфы, и велика была радость Тинувиэли, когда она снова увидела Берена, возвращающегося среди друзей, но не сильно облегчило печаль ее, вызванную смертью Тинвелинта, то, что Наугладур и много гномов были убиты. Тогда Берен попытался утешить ее, и взяв ее в свои руки, закрепил Науглафринг на ее шее, и все были зачарованы ее красотой, и сказал Берен: - Смотри, это Светильник Феанора, который мы с тобой вырвали из Ада. И улыбнулась Тинувиэль, вспомнив первые дни их любви и тяжкие дни, проведенные в диких землях. Надо сказать, что Берен послал за Уфедином и богато вознаградил его за то, что тот верно указал местоположение войска гномов. И велел ему Берен жить в…… среди его народа, и Уфедин согласился неохотно. Но некоторое время спустя произошло то, чего он меньше всего желал: в лесу послышались звуки печальной песни – это была скитающаяся безумная Гвенделин, и ноги принесли ее на поляну, где были Берен и Тинувиэль. Берен в ужасе воззрился на Гвенделин, Тинувиэль же вдруг вскричала, и горе и радость смешались в ее голосе: - О мама Гвенделин, вот куда ты пришла, а я думала, что тебя уже нет в живых. И доброй была встреча тех двоих на лесной поляне. И Уфедин бежал от эльфов, потому как не мог он вынести взгляд глаз Гвенделин, и безумие овладело им, и никто не может сказать, какой несчастной была его дальнейшая судьба, и ничего кроме сердечных мук не получил он от Золота Глаурунга. И слыша крики Уфедина, Гвенделин в изумлении смотрела ему вслед, и память вернулась в ее глаза, и закричала она, словно в изумлении, увидев Ожерелье гномов, висевшее на шее Тинувиэль. И гневно вопросила она Берена, что это означает, и как позволил он этой проклятой вещи коснуться Тинувиэль. И рассказал ей Берен16 обо всем, что поведал ему Хуан, в фактах или догадках, и о преследовании и бое у брода, и сказал он в конце: - И не вижу я никого (поскольку Повелитель Тинвелинт в Валиноре), кто может носить камень Богов, кроме Тинувиэль. Но Гвенделин рассказала о проклятьи дракона, и о крови, пролившейся в королевских чертогах, - И еще одним, более сильным проклятьем, источника коего не знаю я, оплетена эта вещь, и не думаю я, что свободна она от чар наиболее сильной злобы. Но Берен рассмеялся, говоря, что сильмариль и его святость могли победить все это зло, также как сжег он плоть Каркараса. - И никогда, - сказал он, - не видел я мою Тинувиэль столь прекрасной, как сейчас, когда на ней эта чудесная золотая вещь. И так ответила Гвенделин: - Долго пребывал сильмариль в короне Мэлько, которую ковали злые кузнецы. И сказала тогда Тинувиэль, что желает она не вещи из драгоценных и прекрасных камней, но радости эльфов в лесах, и к радости Гвенделин сняла она ожерелье со своей шеи, но Берен не особо этому обрадовался и, конечно же, не допустил, чтобы эта вещь безвозвратно исчезла, и хранил он ее в своей……… 17 Затем Гвенделин довольно долго жила с ними в лесах и была излечена, но в конце концов с сожалением ушла она обратно в сады Лориэна и никогда более не появлялась в сказаниях обитателей Смертных Земель. Но Берен и Тинувиэль почувствовали вскоре приближение рока смертных, о чем говорил им Мандос, выпуская их из своих чертогов, и может из-за проклятья Мима пришел он к ним быстрее. Но не в одно время ушли они. Когда родился сын их, Диор 18 Прекрасный, Тинувиэль стала увядать, как и все эльфы с начала дней, и исчезла она в лесах, и никто не видел ее более танцующий. Но Берен искал ее повсюду в землях Хитлума и Артанора, и не было среди эльфов никого более одинокого, чем он. И когда устал он от жизни, Диор, его сын, остался правителем коричневых эльфов и зеленых, и Лордом Науглафринга. Возможно, правду говорят Элфы о том, что те двое охотятся сейчас в лесах Ороме в Валиноре, и Тинувиэль танцует на лесных полянах Нессы и Ваны, дочерей Богов. Но глубокой была печаль эльфов, когда покинул их Гуилвартхон, и, будучи лишенными предводителя, стали они уменьшатся в количестве своем, и многие из них отправились в Гондолин, слухи о возросшем могуществе и славе которого, передавались из уст в уста среди эльфов. Когда Диор достиг зрелого возраста, правил он уже многочисленным народом, и также, как Берен, любил он леса; и в песнях называют его Аусиром Богатым за то, что владел он Ожерельем гномов. История Берена и Тинувиэль омрачала его сердце, и носил он ожерелье на шее, потому как любил он его красоту. И слава этого камня распространилась как пожар по всем землям Севера, и говорили друг другу эльфы: - Сильмариль Феанора сияет в лесах Хисиломэ. И подошли долгие дни эльфов к тому времени, когда Туор жил в Гондолине, а дети появились у Диора эльфа19, Ауредхир и Эльвинг, и Ауредхир очень походил на праотца своего Берена, и очень любил его, хоть и не так как Диор. Эльвинг же прекрасную, все поэмы называют "прекрасной как Тинувиэль", будто она и вправду была такой. Но это трудно сказать, зная любовь эльфийского народа ко всему древнему. И были то дни счастья в долинах Хитлума, и был мир и с Мэлько, и с гномами, которые строили заговор против Гондолина, и в Ангбанде велась огромная работа. И горечь поселилась в сердцах семи сыновей Феанора, помнящих свою клятву. И Майдрос, искалеченный Мэлько, был сейчас их предводителем, и созвал он своих братьев: Маглора и Динителя, и Дамрода, и Кэлегорма, и Карантора, и Куруфина Искусного и поведал он им о том, что стало ему известно, что сильмариль, который сделал отец их Феанор, является сейчас гордостью и славой Диора из южных долин, - И Эльвинг, дочь его, носит его, куда бы ни направлялась; но не забыли вы, что поклялись мы не иметь мира ни с Мэлько, ни с кем из его народа, ни с кем-либо другим, кто прячет от нас сильмариль Феанора. За что получили мы изгнание и скитания и правление малым и забытым народом, если другие присваивают себе наши вещи? И случилось так, что послали они к Диору Куруфина Искусного, и рассказали ему о своей клятве и велели ему отдать сильмариль тем, кто имеет на него право, но Диор, видя красоту Эльвинг, не стал так поступать, сказав, что не вынесет, если Науглафринг, прекраснейшее из когда-либо существовавших творений, будет уничтожено. - Тогда, - сказал Куруфин, - Науглафринг должен быть отдан целым в руки сыновей Феанора. И разгневался Диор, и приказал ему уходить, и не пытаться более требовать у него то, что отец его Берен Однорукий вырвал из пасти Мэлько, - Другие два находятся там же, - сказал он, - если ваши сердца достаточно храбры. И когда пришел Куруфин обратно к братьям, то из-за нерушимой своей клятвы и жажды сильмарилля (но не из-за проклятья Мима или дракона) задумали они пойти на Диора войной, и до сих пор с позором вспоминают эльдар это их деяние, первую умышленную войну эльфов против эльфов, чьи имена, однако, знамениты среди эльдалиэ за их страдания. Но мало хорошего выпало им за это, поскольку напали они на Диора неожиданно, и Диор и Ауредхир были убиты, но Эвранин, нянька Эльвинг, и Герет, ном, быстро и неожиданно сбежали вместе с Эльвинг из тех краев, унося с собой Науглафринг, так что сыновья Феанора его даже не увидели. Но войско Диора, спешившее как могло, но все же опоздавшее к бою, неожиданно обрушилось на них сзади, и была великая битва, в которой был убит Маглор, и Май…… 20 скончался в лесу от нанесенных ран, и Кэлегорм был пронзен сотней стрел, и рядом с ним пал Карантор. И так проиграли битву эту сыновья Феанора, и коричневые и зеленые эльфы рассеялись по всем землям, и не обращали они внимания на Майдроса, Куруфина и Дамрода, которые убили их повелителя, и, говорят, что в день той битвы эльфов Мэлько прознал о том, где находится Гондолин, и несчастья эльфов достигли наивысшего своего предела. И никого не осталось из потомков Берена Эрмабведа, сына Эгнора, кроме Эльвинг Прекрасной, и скиталась она в лесах, и коричневые и зеленые эльфы собирались понемногу вокруг нее, и затем ушли они навсегда из долин Хитлума на юг, к глубоким водам Сириона, в благодатные земли. И так, все судьбы фэйри сплелись в одну нить, и нить эта – великая повесть об Эаренделе, к истинному началу которой подошли мы сейчас. И сказал тогда Айлиос: - Думается мне, что на сегодня достаточно историй. ________________________________________ Сноски * Очевидно, самый близкий по смыслу перевод слова "fairy" - "дивный", но в то же время это не совсем точный перевод, поэтому я просто транслитерировал его с английского (здесь и далее прим. перев.). ** Нолдо. В ранних рукописях JRRT название "Gnomes" используется наряду с "Noldoli". ________________________________________ Примечания 1 Это предложение переписано. В оригинале было так: "Нет, разве не знаете вы, что это золото принадлежит эльфам, которые добыли его у земли много лет назад, и никто среди людей не смеет…" Остаток этого эпизода, заканчивающийся уничтожением отряда Урина, был переписан множество раз с той же целью, что и в только что приведенном отрывке: превратить отряд Урина из людей в эльфов, что было также сделано в конце Повести Эльтаса. Так изначальные "эльфы" были изменены на "эльфов леса, лесных эльфов", а изначальные "люди" - на "народ, изгнанников"; см. также прим. 2, 3, 5. 2 Изначальное предложение выглядело так: Отважными были эти люди, и были они великими бойцами на мечах и топорах, и в те незабвенные дни оружие смертных еще могло поразить тела эльфов. См. также прим. 1 3 Изначальное предложение было таким: "и те люди, будучи загнаны чарами короля". См. также прим. 1. 4 Это предложение, начиная с "и зло, посеянное…", было добавлено к тексту позже. 5 "тех": в тексте было "люди", очевидно случайно не измененное. См. также прим. 1 6 "в земле" является исправлением изначального "на земле". 7 В тексте было: "Эльтас", но сверху карандашом было написано "Айлиос". Так как Айлиос появляется в самом начале повести как расказчик, а не является результатом исправлений, "Эльтас", очевидно, не более чем опечатка. 8 "кроме" - поздний вариант изначального "и даже". 9 Странно, что здесь появилось имя Гвенделин, не Гвенниэль, как звалась она до сих пор в этой повести. Так как первая часть повести написана чернилами поверх стертого варианта, написанного карандашом, очевидное объяснение – что Гвенделин была в стертом варианте, и что отец, когда просматривал текст, изменил ее на Гвенниэль, пропустив только один этот эпизод. Но скорее всего дело обстоит куда сложнее – одна из загадок, которыми так изобилуют Утраченные Сказания – потому что после того, как в рукописи, написанной чернилами, имя Гвенниэль не встретилось в одном эпизоде, далее стало использоваться имя Гвенделин. См. также Изменения, сделанные в Именах. 10 Здесь заканчивается рукопись, написанная чернилами. 11 Напротив этого предложения отец написал, что Науглафринг зацепился за ветки кустов и тем самым помешал королю. 12 В приведенном ниже отсутствующем в повести отрывке представлена ранняя версия событий, согласно которой Гвенделин, в не Хуан принес вести Берену: … и ее горький плач наполнил лес. Гвенделинг собрала вокруг себя многих эльфов, разбросанных по лесу, от которых узнала, что события развивались как она и предполагала: охотники были окружены и разбиты превосходящими силами науглат, в то время как индрафанги и орки обрушились на все королевство Тинвелинта, сея повсюду смерть и огонь. И воины Уфедина, которые убили стражей моста, были далеко не всем войском. И узнала она, что Наугладур убил Тинвелинта, когда охотники были задавлены числом, и что эльфы посчитали Нартсега, дикого эльфа, тем кто привел сюда врагов, и тот был убит в бою. Тогда, не видя иного выхода, Гвенделин и эльфы поспешили как можно скорее прочь из земли слез в королевство и-Гуилвартхон в Хисиломэ, где правили Берен и дочь ее Тинувиэль. Берен и Тинувиэль не жили ни в каком определенном месте, и не было у их земли четких границ, и никто, кроме Гвенделин, дочери Вали, не мог быть уверен в том, что найдет этих двоих живых мертвых так быстро. Из рукописи ясно, что возвращение Маблунга и Хуана в Артанор и их присутствие на охоте было добавлено к повести, а в этом новом отрывке были внесены изменения в передвижения Гвенделин сразу после разорения. Однако я почти уверен в том, что все эти изменения были сделаны во время написания первоначального варианта повести. 13 Первый из пропусков, которые я оставил в тексте, содержит два слова. Первое, очевидно, - "поверить", а второе, возможно, – "лучше". Во втором пропуске возможно стояло слово "бледность". 14 Это предложение, начиная со слов "совсем непохожий на тот…", зачеркнуто и взято в скобки, а на полях отец написал: "Нет, это Нарог". 15 Нечетко написанное слово, очевидно, - "протрубил". А слово "чистым" явлвяется исправлением слова "резким". 16 "И рассказал ей Берен". В первоначальном варианте было "Тогда рассказал ей Берен". 17 Неразборчиво написанное слово должно быть "сокровищнице", но я так не думаю. 18 Диор заменил имя Аусир, которое, однако, приводится ниже как другле имя Диора. 19 "Диор, эльф" является исправлением первоначальной фразы: "Диор, умудренный годами эльф". 20 Оставшуюся часть имени невозможно прочесть, должно быть, имя читается как Майтог или Майлвег. См. Изменения, сделанные в Именах, под Динителем. ________________________________________ Изменения, сделанные в Именах, в Повести о Науглафринге Ильфинол является здесь таковым с самого начала. См. Изменения, сделанные в Именах, к Повести о падении Гондолина. Гвенниэль используется в течение всей проверенной части повести, за исключением последнего раза, где использована форма Гвенделин; в оставшейся части повести, написанной карандашом, когда имя встречается первый раз, оно опять звучит как Гвенниэль, а затем все время используется форма Гвенделин. Имя королевы в Утраченных Сказаниях также изменчиво, как и имя Малого Сердца. В Пленении Мэлько она Тиндриэль > Венделин. В Сказании о Тинувиэль она Венделин > Гвенделинг, в напечатанном варианте Сказания о Тинувиэль – Гвенетлин > Мелиан, в Повести о Турамбаре – Гвенделинг > Гведхелинг, в этой повести – Гвенделин/Гвенниэль (форма Гвенделинг встречается только в отсутствующем в рукописи отрывке, приведенном в прим. 12), а в номском словаре – Гвенделинг > Гведхилинг. Белегост Когда в рукописи это название встречается в первый раз, оно пишется Ост Белегост, но Ост зачеркнуто. (и-)Гуилвартон В Сказании о Тинувиэль используется форма и-Куилвартон. Единственный раз, когда оно встречается в этой повести, оканчивается оно явно не на –он, но так как я не могу сказать, на что, то оставляю в тексте Гуилвартхон. Динитель также можно читать как Дуритель. Это имя было написано позже чернилами поверх превоначального варианта, написанного карандашом и теперь еле видимого, но то самое, которое начинается на Май… и появляется позже применительно к этому сыну Феанора (см. прим. 20).
